Мы продолжаем наше познавательно-кулинарное путешествие по Грузии вместе со знаменитым писателем и путешественником Александром Дюма. Как истинный гурман и тонкий ценитель вина, мсье Дюма, конечно, по достоинству оценил и воспел грузинскую кухню и золотое грузинское вино!
Содержание статьи
Дюма и грузинское вино
Почти вся редакция журнала «Цискари» явилась в один прекрасный день к Дюма и пригласила его на обед. Писатель дал согласие. Для него накрыли большой стол, за который усадили человек двадцать, специально для гостя позвали нескольких знаменитых в Тифлисе любителей кутежей. В столовой стоял огромный кувшин с вином, вмещавший, на взгляд Дюма, чуть ли не 100 литров. И его предстояло опорожнить.
Дюма пишет: «Грузинский обед такое угощение, где даже ничем не выделяющиеся любители выпить опустошают пять или шесть бутылок вина, а иногда и по двенадцать или пятнадцать на каждого… Перепить своего соседа составляют в Грузии славу».
Хозяин дома первый написал: «Г-н Александр Дюма посетил нашу скромную редакцию, где на данном в его честь обеде выпил вина больше, чем грузины. 1858, 28 ноября (старого стиля). Иван Кереселидзе. Редактор грузинского журнала «Цискари». Далее взял перо князь Николай Чавчавадзе: «Я присутствовал и свидетельствую, что г-н Дюма пил больше вина, нежели грузины». Французский писатель сие признания принял всерьез, не ощутив юмористического оттенка в написанном.
Дюма отмечает в книге «Кавказ», что в Грузии «выделываются вина, не уступающие кизлярскому и могущие соперничать с французским, если бы только жители умели настаивать их как следует и особенно сохранять. Вино держится в козьих или буйволиных бурдюках, которые дают ему вкус, как говорят, очень ценимый знатоками, но который я нахожу отвратительным. Вино же, не вливаемое в бюрдюки, сохраняется в огромных кувшинах, зарываемых в землю, вроде в подражание арабам, которые держат пшеницу в ямах. Рассказывают, что под ногами одного русского драгуна провалилась земля, и он упал в кувшин, где и утонул, как Кларенс в бочке мальвазии». (Кларенс, младший брат английского короля Эдуарда IV был приговорен к смертной казни и король предложил брату самому выбрать род смерти: виселицу, гильотину, расстрел… И Кларенс попросил утопить себя в бочке со сладким итальянским вином – мальвазией).
«…Вините грузинскую бумагу»
Дюма ходил в баню, ежедневно появлялся в караван-сарае, бродил по окрестностям, пил грузинское вино, порой в течение дня приходилось бывать на трех-четырех застольях, но автор «Трех мушкетеров» не забывал, что он писатель и каждодневно работал, перевел на французский стихи Пушкина, Лермонтова, Некрасова, в Тифлисе он создал две новеллы.
Дюма пишет: «Я искал в Тифлисе мою любимую бумагу, но не нашел. И если вам не понравятся новеллы, это не моя вина. Грузины счастливее, чем я, им не нужна бумага, чтобы сказать прекрасные слова. Я не нашел мою бумагу, и эта бумага – болезненная бумага. И если что-то не то, то вините грузинскую бумагу, а не французского писателя». «Милый Тифлис! – напишет Дюма, прощаясь с Тифлисом. – Я мысленно послал ему сердечное прости – мне так хорошо в нем работалось!»
Прекрасные мингрелки
Автор «Трех мушкетеров» восхищается женщинами из Западной Грузии: «Женщины всей древней Колхиды прекрасны, – мы хотели сказать: прекраснее грузинок, но тут вовремя вспомнили, что Мингрелия, Имеретия и Гурия всегда были частью Грузии… Мингрельские женщины – особенно блондинки с черными глазами и брюнетки с голубыми – самые прекрасные творения на земном шаре».
Национальное достояние
Французский писатель одним из героев своего очерка о путешествии в Грузию сделал грузинский… нос. Так, Дюма пишет: «…Кроме перечисленных качеств грузины имеют еще одно, о котором мы еще не говорили, а теперь – вовсе не в обиду им – скажем. Они имеют носы, каких нет ни в какой стране света. Марлинский написал нечто вроде оды грузинским носам. Мы приведем ее здесь, так как не надеемся изложить этот предмет лучше его.
«И если вы хотите полюбоваться на носы, во всей силе их растительности, в полном цвете их красоты, возьмите скорей подорожную с чином коллежского ассесора и поезжайте в Грузию. Но я предсказываю тяжкий удар вашему самолюбию, если вы из Европы, из страны выродившихся людей, задумаете привезти в Грузию нос на славу, на диковину…На первой площадке вы убедитесь уж, что все римские и немецкие носы, при встрече с грузинскими, закопаются от стыда в землю. И что там за носы! Осанистые, высокие, колесом…».
Историю, связанную с грузинским носом, записал еще в 1815 году в своем дневнике Александр Пушкин. Денис Давыдов является к графу Леонтию Бенигсену и говорит: «Князь Багратион прислал меня доложить вашему высокопревосходительству, что неприятель у нас на носу…». «На каком носу, Денис Васильевич? – отвечает генерал. – Ежели на Вашем, так он уже близко, если же на носу князя Багратиона, то мы успеем еще отобедать…»
«Мусье Дюма»
Находясь в Поти в ожидании парохода во Францию, Дюма познакомился с неким Василием из Гори. Подружился с ним и предложил ему поехать во Францию. Василий согласился с радостью. Они поднялись на борт корабля, но не успели тронуться, как к пароходу пристал баркас с солдатами под командой офицера, который снял Василия с корабля за то, что он отправился за границу без паспорта. «На бедного Василия донес его же приятель, позавидовавший его удаче».
Дюма снабдил Василия запиской к полковнику Романову, которая должна была обеспечить ему паспорт. Потом автор «Трех мушкетеров» передал Василию документ следующего содержания: «Рекомендую грузина Василия, поступившего ко мне в услужение в Поти и вынужденного остаться из-за отсутствия паспорта, всем, к кому он будет обращаться, и особенно господам командирам французских пароходов и секретарям консульств. Что касается издержек в этом случае, то можно переводить вексель на мое имя, а я проживаю в Париже, на Амстердамской улице, дом №77. Поти. 1(13) февраля. Александр Дюма».
Когда Дюма вернулся из Грузии, он сошел с корабля в грузинском национальном наряде – в папахе, чохе и с саблей.
Дюма в «Кавказе» рассказывает, как ему в Грузии очень приглянулись брюки-шаровары одного грузинского князя, и он захотел их рассмотреть. Грузинский князь тут же снял шаровары и вручил Дюма со словами: «Пожалуйста, вот вам подарок». Дюма оторопел: «Как так?» «Не смущайтесь, месье Дюма, моя жена только вчера сшила, я первый раз надел эти брюки». Затем сел на коня и ускакал. У него была одежда длинная, и голые ноги не были видны. А шаровары Дюма взял с собой в Париж.
…В одно прекрасное утро Дюма пробудился в шесть часов утра по милости своей кухарки, которая ворвалась к нему в испуге: «Месье, – прошептала она, – внизу стоит какой-то человек: он не говорит ни на каком языке, бормочет только «Мусье Дюма» и настаивает, чтобы его впустили». Дюма сбежал по лестнице, каким-то подсознательным чутьем угадав, что это, наверняка, должно быть, Василий. И не ошибся. «Этот молодец прибыл-таки из Кутаиса в Париж, двадцать семь дней пролежал в лихорадке в Константинополе и издержал в дороге шестьдесят один франк и пятьдесят сантимов – и все это, не зная ни слова по-французски». Дошел только двумя словами: «Мусье Дюма».
Автор: Бесик Пипия (из серии очерков автора «Великие в Грузии»), источник: sputnik-georgia.ru
